Сто тысяч "я"...

Кажется, к этому не привыкнуть никогда: в отсутствующее еще сознание внезапно врывается резкий звонок будильника... Еще не совсем проснувшись, рукой нащупываю его на тумбочке рядом с кроватью и, нажимая на кнопку, заставляю умолкнуть. Сердце колотится, словно после многокилометрового пробега. Но дело сделано - сон как рукой сняло. Надо вставать...

Вот так каждый день со звонком будильника как бы из временного небытия вновь возрождается мое "я". Только что я еще не воспринимал окружающий меня мир, не видел и не слышал многое из того, что происходило совсем рядом: оказывается, ночью у соседей заболел ребенок и его увезла "скорая помощь"; а в доме напротив допоздна очень шумно веселилась молодежь. И обо всем этом я узнаю лишь сейчас, утром, от жены, которая, увы, спит далеко не так крепко, как я...

Встаю, наскоро занимаюсь гимнастикой - два-три рывка руками, наклоны вперед и назад, несколько приседаний; кое-как завтракаю и бегу на работу. Делаю за день множество разных дел. А поздно вечером, едва успев пробежать глазами несколько газетных столбцов, вновь как в омут погружаюсь в глубокий сон. И опять мое "я" уходит в небытие, с тем чтобы снова возродиться с очередным звонком будильника... Правда, иногда это временное небытие не представляется столь полным и абсолютным: вдруг среди ночи возникают сновидения, где я веду относительно сознательную жизнь, хотя она порой и выглядит не совсем обычной, а то и вовсе фантастичной...

И так будет длиться (хочется надеяться!) еще много лет, пока мое "я" не исчезнет насовсем, навсегда. Мир для меня прекратит свое существование...

У меня небольшая семья: жена и две дочери. И каждый из нас - это отдельный микрокосм, со своими особенностями, своими странностями, плюсами и минусами (у кого больше одних, у кого - других, но ведь это только с моей личной точки зрения). И у каждого - свое психическое "я". Когда исчезнет мое "я", мой мир, останется мир моей жены, дочерей. Потом исчезнут и их миры, но останутся миры моих внуков, а потом - правнуков... Макрокосм будет продолжать свое существование независимо от каждого из нас и в то же время жить в каждом здравствующем существе, в каждом индивидуальном "я".

Сколько же на свете таких психических "я"? Странный вопрос, не так ли? Наверное столько, сколько было людей когда-то до нас, сколько есть сейчас и сколько еще будет...

И что же, каждое "я" - это нечто абсолютно индивидуальное, личное, независимое от других? Или в этих наших "я" есть и что-то общее, что-то объединяющее их? Ведь все мы, люди, принадлежим к одному виду - человек разумный... И потом - мы ведь всегда в чем-то сходны со своими родителями. Так может быть, такое сходство проявляет себя чем-то и в наших "я"?

Говорят, например, что я очень похож на своего отца. Не только формой носа, цветом глаз, короткопалостью. Утверждают, что я почти его копия и в другом - в особенностях характера, в некоторых манерах поведения. Я пробую наблюдать за собой: да, несомненно, что-то справедливое в этих утверждениях есть. Вот я ловлю себя на том, что совсем как отец приглаживаю рукой волосы на голове; сходна у нас походка. Мне кажется, что и в манере чтения и даже мышления есть у нас нечто общее... Но в то же время я совсем не чувствую, чтобы в моем психическом "я", в моем самоощущении, внутреннем переживании было что-то не мое. Нет, несомненно, отец - это другой человек, а я - это "я"... Мое "я" - это совершенно особое, отдельное, личное "я"...

Так что же тогда мой мозг, моя психика, мое "я" - нечто совершенно неповторимое? И прав Ж.-Ж. Руссо, заявлявший в своей "Исповеди": "Я создан иначе, чем кто-либо из виденных мною; осмеливаюсь думать, что я не похож ни на кого на свете. Если я не лучше других, то по крайней мере не такой, как они"?

Представляется, что великий француз был близок к истине.

Но если это так, то в чем причина такой уникальности?

Прежде чем попытаться ответить на этот вопрос, сделаем небольшое, но необходимое отступление. Дело в том, что дать единое, общезначимое определение понятия "я" оказывается невозможным. "Я" - понятие чрезвычайно многоплановое. Под "я" философ, психолог, психофизиолог подразумевают не совсем одно и то же. Как пишет советский социолог и психолог И. Кон, "понятие "я" широко используется во всех науках о человеке и обществе". И хотя оно - "одно из старейших философско-психологических понятий, его категориальный статус остается крайне неопределенным, и такие термины, как "самость" (self), "идентичность", "эго" и "я" употребляются в самых различных значениях".

Можно говорить о весьма общем, философском понятии "я" и о более узких аспектах его, изучаемых отдельными науками (психологией, нейропсихологией, психофизиологией и т. п.) и относимых к так называемым онтологическим. Но и здесь остаются разночтения.

Вот, например, несколько определений "я" в философском плане: 1) "Я" - духовный центр человеческой личности, индивидуальности, относящейся деятельно к миру и себе самой" (Философский словарь. М. Изд-во политической литературы, 1980); 2) "Я" - философское понятие, обозначающее субъект преднамеренных действий, т. е. таких действий, в которых личность отдает себе отчет и за которые она несет ответственность" (Краткий словарь по философии. М., Политиздат, 1979); 3) "Я" - это высшее и сложнейшее интегральное образование в духовном мире человека, это динамическая система всех сознательно осуществляющихся психических процессов (Спиркин А. Г. Сознание и самосознание. М., Политиздат, 1972).

С более "узких" позиций рассматривается "я" психологами. Но и при этом могут подчеркиваться то одни, то другие аспекты или стороны понятия. Часто "я" в результате сливается, с одной стороны, с понятием личность, с другой - с понятием самосознания. Но "я" в строгом смысле не исчерпывается ни тем ни другим. И. Кон обращает внимание на то, что "я" - не просто индивидуальность, личность, а личность, рассматриваемая изнутри". Поэтому-то важнейшее значение в "я" многие психологи (например, американский ученый К. Изард в книге "Эмоции человека") придают именно чувству личного переживания, эмоциональному чувству, т. е. "чувственному содержанию" "я".

Как пишет советский психиатр А. А. Меграбян, в лице нашего "я" мы имеем дело как бы с носителем нашего субъективного мира. Наше "я" - это отображение самого себя. Отечественный психиатр С. С. Корсаков считал "я" иерархической вершиной в психической жизни человека, высшим проявлением интеграции психического функционирования. Современный швейцарский психолог Р. Мейли указывает, что в "я" человека мы видим результат наибольшей центрации субъективной системы. "Я" - это субъект нашей человеческой самости.

Но в "я" человека можно выделять не только непосредственно "чувствующее я" с сознанием себя, своих действий, своей "непрерывности", тождества себя нынешнего с собой вчерашним и т. п. В "я" есть не только эта "активно познающая" сторона, но и как бы "познаваемая", "оценочная", "образ самого себя", т. е. словно бы рассматривание себя со стороны, оценка своих качеств, своих особенностей...

Наверное, сказанного достаточно, чтобы читатель увидел необычайную сложность, многогранность и многоплановость проблемы "я". Каким же ее аспектам посвящена настоящая книга?

Автор ставит целью, говоря о становлении и строении "я" человека, рассказать о формировании его индивидуальной психической сферы, сознания и самосознания с позиций нейрофизиологии и нейропсихологии. Речь будет идти о становлении субъективной системы человеческой психики и главным образом о нейропсихологических и нейрофизиологических механизмах обеспечения этой системы. Этим и объясняется специфика употребления категорий, касающихся понятий "я", сознания, самосознания, личности.

Итак, "я" можно считать результатом сложнейшей интеграции в единое целое как достаточно простых (например, ощущение), так и более сложных (например, мышление, речь, сознание) психических функций человека. Все эти функции, как известно, обеспечиваются деятельностью нашего мозга, нашей нервной системы.

А вот теперь - ответ на поставленный ранее вопрос: по-видимому, уникальность каждой индивидуальной психики, каждого "я" объясняется не чем иным, как уникальностью, неповторимостью структур и механизмов мозга того или другого человека, зависящих от неповторимости генных комбинаций.

Действительно, генных комбинаций при слиянии мужской и женской половых клеток может быть огромное, или вернее - неисчислимое количество.

Вот как об этом пишет американский биолог Т. Браун: "Люди не перестают удивляться тому, что среди многих миллионов лиц нельзя встретить два совершенно одинаковых; меня же, напротив, удивило бы, если бы такие лица нашлись. Тот, кто задумается над тем, сколько тысяч различных слов можно... не прилагая усилий, составить из 24 букв и из какого множества черт слагается лицо человека, поймет, что такое разнообразие неизбежно".

Английский ученый X. Дженнингс приводит следующие весьма впечатляющие вычисления: если учесть, что мужской организм за свою жизнь производит более 300 биллионов половых клеток, а женский - более 17 тысяч, то шанс, что одинаковая генная комбинация повторится, составляет один на 5 миллионов биллионов.

Это означает, что практически такое повторение невозможно, т. е. каждое оплодотворение - действительно явление уникальное. Такая уникальность, неповторимость представится еще более фантастической, если учесть, что и рождение родителей каждого человека было событием уникальным, и их родителей - тоже и т. д. "Цепочка уникальности" простирается к бесконечности.

Это объяснение уникальности сознания каждого человека можно было бы принять. Однако есть явление, в рамки этого объяснения не укладывающееся. Речь идет об однояйцевых близнецах.