Как рождаются скульптуры - кто прав в извечном споре?

Внутреннее или внешнее, врожденное или приобретенное, биологическое или социальное? Это все об одном и том же: чем определяется сформирование психики человека, его личности, его "я"... Вопросы очень древние, но однозначных ответов пока так и не получившие.

В обиходе каждый из нас оказывался свидетелем такого примерно диалога.

- Ну чего там спорить, вот у моего соседа, известного скрипача, есть дочурка, которой не исполнилось еще и шести лет, а она уже всех удивляет своими музыкальными способностями. Дело ясное - гены, никуда не денешься!

- Какие там гены! У моего сослуживца, прекрасного, добрейшей души человека, и жена - одно очарование, сын растет таким разбойником, что хоть сегодня в исправительную колонию! А объяснение простое - связался с дурной компанией...

Несомненно, подумать есть о чем. Не случайно Андре Моруа, пытавшийся добраться до истоков своеобразия психики Жорж Санд, пишет: "Объяснять человеческие характеры наследственностью слишком опрометчиво. Какая-то черта дальнего) предка вдруг проявляется в пятнадцатом поколении. У какого-то талантливого человека дети - посредственность. В какой-то семье нотариуса рождается Вольтер".

Вопрос о факторах, ответственных за развитие психики, является в какой-то степени лишь "подвопросом" более широкой проблемы - каковы механизмы индивидуального развития организма вообще. Уже издавна по этому поводу высказывались два противоположных мнения.

Согласно первому, весь ход индивидуального развития определяется заложенными уже от рождения механизмами, т. е. оно заранее предопределено, генетически запрограммировано. Развитие организма - это только реализация заданной от рождения программы, вызревание чего-то, уже имеющегося в зародыше. Такова концепция преформизма.

Согласно второй точке зрения, в процессах индивидуального развития ведущую роль играют внешние факторы, под их влиянием происходит формирование новых структур, новых механизмов, определяющих собой весь ход развития. Развитие - это, собственно, процесс последовательно возникающих новообразовании в структурах и функциях организма. Таковы взгляды приверженцев эпигенеза.

В приложении к человеческой психике, человеческому мозгу все это будет выглядеть примерно так. Первая точка зрения: в развивающемся мозге человека все заранее предопределено, все его структуры создаются и созревают на протяжении всей нашей жизни по заранее заданному генетическими механизмами плану. И все эти планы у разных людей различны. Поэтому, что тебе на роду написано, то и сбудется... Внешняя среда играет во всем этом незначительную роль.

Приверженцы второй точки зрения считают: мозговые структуры и механизмы у всех нас при рождении совершенно идентичны - в самых мельчайших своих подробностях. Нет абсолютно ничего в строении мозга, что отличало бы Иванова от Петрова. Как с присущим ему остроумием сказал Монтень, "души императоров и сапожников скроены по одному и тому же образцу". Наш мозг - это "чистая доска", tabula rasa (кстати, этот термин впервые был применен еще Аристотелем), на которую лишь личный опыт человека, его образ жизни, внешние события наносят свои письмена, свои узоры. Все, что происходит с развивающейся человеческой психикой, из-за чего человек становится злым или добрым, талантливым или тупым, есть результат воздействия только внешних факторов, воспитания, обучения.

Таким образом, даже такое явление, как великий Моцарт, сторонниками этих двух взглядов трактуется диаметрально противоположно. Согласно первой концепции - это как бы заранее спланированное, генетически предопределенное творение природы, согласно второй - лишь результат особенностей воспитания и обучения, начиная с самых ранних лет.

Когда-то великий Микеланджело на вопрос, как он достигает такого совершенства в своих творениях, отвечал: он отсекает от глыбы мрамора все лишнее; красота заложена в глубине этой глыбы, надо только извлечь ее из каменной оболочки. Он говорил: "Я разумею под скульптурой то искусство, которое осуществляется в силу убавления".

Это на первый взгляд простое высказывание представители двух описанных концепций толкуют также на свой лад. Первые считают, что фигура, задуманная скульптором, как бы проглядывает из глубины глыбы. Вторые убеждены, что ее определят размеры и формы внешних сколов.

Однако есть еще и третья возможность, на которую указывал знаменитый философ Г. Лейбниц. Можно себе представить, говорил он, будто в такой глыбе имеются какие-то нежные, едва заметные прожилки, которые; к примеру, намечали бы "фигуру Геркулеса предпочтительно перед другими фигурами... и Геркулес был бы некоторым образом как бы врожден ей (этой глыбе.- В. Б.), хотя потребовался бы труд, чтобы открыть эти прожилки и чтобы отполировать их, удалив все то, что мешает ему выступить наружу".

Возьмем себе на заметку это высказывание.

Споры между приверженцами обеих упоминавшихся концепций велись издавна. В качестве аргументов часто фигурировали ссылки на феномен Маугли и на примеры Елены Келлер и О. И. Скороходовой. Остановимся на них и мы.

Маугли... Сказка о человеке, выросшем среди зверей, изучившем их язык, переносившем вместе с ними все радости и невзгоды, а затем вернувшемся к людям. Сказка, рожденная фантазией замечательного писателя.

К сожалению, если в жизни происходили такие феноменальные истории, их конец был иным.

В специальной литературе часто приводят случай, происшедший в 1920 году вблизи одной из индийских деревень. Местные жители заметили, что время от времени из джунглей выходят два загадочных существа, похожие на людей, но передвигавшиеся на четвереньках.

Об этом стало известно индийскому ученому психологу Риду Сингху. С помощью охотников он выследил необычных четвероногих. Оказалось, что это были две девочки в возрасте примерно двух и восьми лет, живущие в волчьей семье вместе с волчьим выводком. Р. Сингх забрал их с собой, чтобы заняться их воспитанием. Младшая девочка вскоре умерла, а старшая, которую назвали Камалой, дожила до 17 лет. Вначале она вела себя, как настоящий волчонок: бегала на четвереньках, пугалась людей, по ночам выла по-волчьи, а большую часть дня спала. Лишь через 6 лет она научилась ходить на двух ногах; однако если надо было бежать, по-прежнему становилась на четвереньки. Через 7 лет жизни среди людей она выучила лишь 45 слов. В последующем ее словарный запас еще несколько пополнился, но все же не превышал сотни слов. По состоянию психики в 17 лет Камала производила впечатление четырехлетнего ребенка.

Конечно, случаи воспитания ребенка животными - это исключительная редкость. Для выживания его в таких экстраординарных условиях необходимо совпадение очень многих благоприятных факторов. Но чего только не случалось с людьми за всю их долгую историю!

Подобные случаи изредка происходят и в наше время. Несколько лет назад итальянские этологи, работавшие в Африке, в стаде газелей обнаружили мальчика. Как и его "братья", он питался травой, стоя на четвереньках и зубами обгрызая стебли...

На основании тщательного изучения всех подобных сообщений уже упоминавшийся психолог Р. Заззо пришел к выводу, что успехи в "очеловечивании" таких "детей-зверенышей" обычно бывают очень скромными. Более того, если им к моменту возвращения в человеческое общество исполнялось 10-12 лет, то вообще почти ничего в этом направлении сделать не удавалось.

Феномен Маугли, как нетрудно понять, убедительный довод в руках защитников "чистой доски". Они и приводят его всякий раз, когда другие аргументы оказываются исчерпанными.

Теперь о Елене Келлер. Начало сей поистине замечательной истории относится к 1880 году. Именно тогда, 27 июля в городе Таскамбия (США) в семье супругов Артура и Кэйт Келлер родилась девочка. Первые полтора года развитие ребенка шло нормально, и родители души не чаяли в своем первенце. А затем как гром среди ясного неба пришла беда: вследствие внезапно нагрянувшей болезни девочка перестала ходить, лишилась зрения и слуха. Правда, позднее ходить она вновь научилась, но глухота и слепота остались, навсегда. Из-за глухоты она не смогла научиться говорить. Друзьями девочки была маленькая негритянка, дочь кухарки в доме Келлеров, и престарелый сеттер по кличке Белла. С ними она проводила все дни, бродила по двору, посещала конюшню, коровник. Главные сведения из внешнего мира она получала путем ощупывания предметов.

Девочка казалась капризной и эгоистичной. Но иначе и быть не могло: ведь никто из окружающих не понимал ее попыток наладить какое-то общение с ними. Поэтому-то она так часто вдруг впадала в бешенство, била руками и ногами, царапалась, кусалась. Родители были в отчаянии. Но вот однажды, на глаза Кэйт Келлер попались "Американские заметки" Чарлза Диккенса, опубликованные за 40 лет до описываемых событий.

Писатель с восторгом сообщал об успехах в обучении доктором Хоувом слепоглухонемой девочки Лоры Бриджмен. Забрезжила надежда... Срочно пишется письмо в институт Перкинса, директором которого когда-то был доктор Хоув. Конечно, к этому времени утекло много воды, доктор Хоув давно умер, но работа в институте продолжалась. К просьбе матери отнеслись сочувственно, и 3 марта 1887 года порог дома Келлеров переступила 22-летняя учительница Анна Сулливан. Так началась борьба за человека.

Методика обучения, применявшаяся А. Сулливан, была в принципе та, которую она восприняла в Перкинсовской школе. Доктор Хоув для обучения слепоглухонемых предложил соединить рельефную азбуку слепых и пальцевой алфавит глухонемых. Он брал какой-либо самый простой предмет (ложку, вилку), наклеивал на него этикетку, составленную из рельефных букв с названием этого предмета, и давал ученику их ощупывать. Со временем ученик начинал понимать, что определенные конфигурации и количество знаков обозначают именно данный предмет. Затем занятия усложнялись: этикетку разрезали но числу букв и показывали ученику, как из разных ее частей можно составить другую этикетку, обозначающую уже другой предмет. Так складывалось понятие о буквах и словах. С этого начиналось понятие о речи, с этого начиналось и словесное мышление...

Воспитание обделенного судьбой ребенка стало делом жизни молодой учительницы. И она была вознаграждена: Елена Келлер окончила колледж, стала доктором философии, писательницей и крупным общественным деятелем.

Не меньшей известностью, чем феномен Елены Келлер, пользуется и история Ольги Скороходовой. Этой историей замечательный советский ученый И. А. Соколянский как бы заложил основы нашей отечественной тифлосурдопедагогики (обучение слепоглухонемых детей).

О. И. Скороходова родилась в 1914 году на Украине в селе Белозерка вблизи Херсона в крестьянской семье. В возрасте пяти лет она заболела менингитом, вследствие чего ослепла и почти полностью оглохла. В восемь лет Оля осиротела и была взята на воспитание теткой. Вскоре у нее совсем исчез слух. В 1922 году девочку определили в Одесскую школу слепых, а в 1925 - в школу-клинику для слепоглухонемых детей в Харькове, организованную за год до этого И. А. Соколянским. Там и началась упорная работа по возвращению девочке речи, а затем по обучению ее всем предметам школьной программы. В 196.1 году О. И. Скороходова защитила диссертацию на ученую степень кандидата педагогических наук и стала старшим научным сотрудником Института дефектологии АПН СССР. Ею написаны три книги, много статей.

Замечательные успехи, достигнутые И. А. Соколянским при обучении О. И. Скороходовой, получили огромный резонанс не только в научном мире. Восторгался этим "чудом" и А. М. Горький. Сама О. И. Скороходова так кратко и образно резюмировала итоги своей жизни в стихотворении "Письмо":

 Я прошла сквозь мрак и бури,
 Я пути искала к свету,-
 К жизни творческой, богатой...
 И - нашла!..

Хотя в методике обучения И. А. Соколянского и были элементы, общие с теми, которые применялись прежними педагогами, в том числе и А. Сулливан, все же в основе ее лежало нечто новое, принципиально отличное.

А. Сулливан, обучавшая Елену Келлер, была убеждена: в мозге ребенка уже в момент рождения имеется в готовом виде все то, из чего должно в последующем сложиться сознание. Иными словами, в каждом ребенке дремлет сознание всего испытанного человечеством. Это словно фотографическая пластинка с уже запечатленными на ней образами, нуждающаяся лишь в каком-то процессе обработки, "толчке", дабы произошло проявление негатива. И таким толчком, по ее мнению, является речь. Таким образом, А. Сулливан исходила в своей практике из господствовавших в ее время воззрений о принципе саморазвития психики человека. Поэтому-то А. Сулливан считала необходимым как можно быстрее "связать" в мозге ребенка образ предмета с обозначающим его словом. Она была убеждена, что именно в момент, когда у Елены Келлер, находящейся рядом с водяным насосом, в виде внезапного озарения вдруг возникла связь между представлением о воде и самим словом "вода", и произошел тот внезапный скачок в психическом развитии ее ученицы, после которого все уже пошло "как по маслу"...

По мнению же И. А. Соколянского и продолжателя его дела А. И. Мещерякова, главное в становлении психики их подопечных заключается в деятельности, в формировании прежде всего у них таких двигательных актов, которые помогают складываться представлению об окружающем мире. Психика слепоглухонемого ребенка - это хаос различных ощущений, получаемых извне и изнутри. И чтобы этот хаос привести в какой-то порядок, чтобы организовать его впечатления о внешнем мире, надо научить ребенка манипулировать должным образом с внешними предметами, понимать их назначение, надо научить его приспосабливать элементы внешнего мира для себя, для своих потребностей. В этом и состоит задача педагога. Таким образом, основа формирования психики слепоглухонемого ребенка - обучение, воспитание, создание нового, а не ожидание спонтанного проявления чего-то, якобы уже имевшегося ранее, заложенного в мозге от рождения... Как это делается практически - мы расскажем несколько позднее.

Уже ушли из жизни И. А. Соколянский и А. И. Мещеряков; но замечательная работа по воспитанию слепоглухонемых в Загорском доме-интернате продолжается. Растет число его выпускников, ставших не просто полноценными людьми, но людьми самого высокого интеллекта - учеными, литераторами, поэтами. Были пресс-конференции, были научные сессии, где они выступали с научными докладами, стихами...

Разумеется, не все воспитанники Загорского дома стали творческими личностями. Но все они стали людьми, живущими полнокровной жизнью, умеющими ценить и искусство, и литературу, и все иные радости бытия. Приобщение к культуре здесь начинается рано. Вот, например, какие строки написала двенадцатилетняя воспитанница Загорского дома - девочка, у которой нет слуха, зрения:

 Лети, ракета, в даль бездонную, 
 Принеси нам весть. 
 Ты исследуй всю Вселенную, 
 И скажи - жизнь есть? 
 Если есть - вернись скорее 
 С гостем на борту. 
 Ну, лети, штурмуй смелее 
 Бездны высоту.

Чудесные превращения продолжаются...