Сборка "я" продолжается...

Однако прежде чем безотносительное, неосознаваемое чувство "бытия вообще" трансформируется в осознаваемое чувство личного, индивидуального "бытия в мире", чувство личного "я" каждого человека, должен произойти целый ряд сложнейших процессов. Ибо в определенном смысле, действительно, как сказал испанский философ X. Ортега-и-Гассет, "человек - это то первоначальное "я", которое должно пройти жизнь". А для этого первичному чувству "я" предстоит связаться со всеми теми психическими формациями, которые характеризуют нашу сознательную деятельность, со словесно-логическим мышлением, и стать не только "чувством", но и "знанием о себе". И нейрофизиологические механизмы его обеспечения будут все время усложняться, совершенствоваться, будут создаваться все новые и новые их структуры и этажи. Попробуем проследить за некоторыми важнейшими этапами указанных процессов.

Начнем с того, что, очевидно, формирование механизмов обеспечения низших уровней чувства "я" (в частности, "чувства существования" вообще) происходит абсолютно одинаково, идентично в подкорковых областях обоих полушарий головного мозга. Фактически эти механизмы у человека дублированы. Поэтому повреждение подкорковых зон одного полушария не нарушает существенно простейшее чувство нашего "я", что можно видеть, например, при инсульте: Иванов и после кровоизлияния, разрушившего одно полушарие мозга, остается в своей "основе" прежним Ивановым - и "сам для себя" и для нас с вами, знавших его давно.

А вот при формировании более высоких уровней "я" указанная однотипность нарушается. И это связано с тем, что по мере взросления человека полушария мозга начинают значительно отличаться одно от другого по своим функциональным отправлениям.

Мы с вами уже немного говорили о межполушарной асимметрии. Продолжим этот разговор. Совсем еще недавно правое полушарие представлялось "немым" в отношении высших психических функций. Последние считались достоянием только левого полушария, именовавшегося доминантным, где уже издавна были обнаружены центры речи, письма, счета и т. д. Но постепенно накапливались данные, заставившие совсем иначе посмотреть на проблему главного и подчиненного полушарий. Сначала это были клинические наблюдения над больными с поражением разных областей правого полушария (опухолью, ранением, инсультом). Выяснилось, например, что музыкальные способности связаны у нас главным образом с правым полушарием.

Позже наблюдения над больными с односторонними судорожными припадками, происходящими в результате болезни и искусственно вызываемыми с лечебной целью, показали и временное выпадение той или другой функции правого или левого полушария.

Но несомненно, наиболее впечатляющими и ценными оказались наблюдения над больными с разобщенными полушариями в результате хирургического вмешательства - рассечения так называемого мозолистого тела (большой спайки мозга, связывающей оба полушария). Такие операции недавно стали проводить больным с тяжелыми эпилептическими припадками, не поддающимися обычным лекарственным воздействиям.

Дело в том, что, начавшись на одной половине тела, судороги могут переходить и на другую половину вследствие распространения возбуждения в мозге с одного полушария на другое через большую спайку мозга. Ученые знали, что мозолистое тело, кроме функции переноса, других каких-либо важных функций не имеет, ибо у некоторых людей оно отсутствует от рождения, и тем не менее это ничем особенным себя не проявляет. Поэтому-то они и решились на перерезку мозолистого тела у больных с тяжелыми припадками эпилепсии. А когда такие операции стали уже не уникальными, то оказалось возможным проследить подробнее, как ведут себя разобщенные полушария, какие у них имеются свои индивидуальные функциональные особенности.

В результате многочисленных наблюдений и исследований над подобными больными ученые пришли к выводу: основное различие между обоими полушариями мозга состоит в том, что левое больше связано-с психическими функциями абстрактного характера (речь, речевое мышление, письмо), а правое - с образным, эмоциональным мышлением, с ориентировкой в пространстве (топографическое мышление). Выяснилось, что большая спайка мозга играет важную роль в процессе формирования психики, ибо через нее происходит перенос того, чему обучилось одно полушарие, другому. Поэтому-то после пере резки мозолистого тела появилась возможность обучать полушария порознь, формировать по усмотрению врача новые функциональные связи, функциональные структуры, новые навыки отдельно в правом и левом из них.

Результаты исследований оказались настолько удивительными, что позволили, например, известному американскому нейрофизиологу Р. Доти заявить: "Эти факты наводят на мысль, что при полном расщеплении головного мозга в сочетании с хирургическим удалением или искусственным раздражением различных мозговых структур можно сделать человека святым одним полушарием и заклятым преступником - другим".

Один из оперированных больных рассказывал, будто он не всегда уверен, что его левая рука сделает в данный момент то, что хочет его "сознательная воля", и что нередко она производит действия, неожиданные для него самого. Поистине - правая рука не ведает, что делает левая... Поэтому некоторые ученые, внесшие большой вклад в изучаемую проблему (в частности, М. Газзанига и Р. Сперри) стали даже говорить о возможности формирования в таких случаях двух независимых психических сфер в одном мозге, создания двух раздельных индивидуальных сознаний у одного и того же человека.

Вернемся, однако, к "чувству бытия", чувству существования. Так как с ростом ребенка система образного "мышления остается полноценно сформированной лишь в правом полушарии, а в левом она как бы подавляется нарождающейся системой речевого, абстрактного мышления, то и механизмы обеспечения простейшего чувства "я", развивающиеся сначала однотипно в обоих полушариях, должны в своем дальнейшем становлении постепенно все более различаться. В результате чувство "я" в правом полушарии, связываясь с механизмами образного, эмоционального мышления, остается по-прежнему образно-живым, эмоционально окрашенным. В левом же полушарии такой первично-витальный характер чувства "я" все более подавляется - оно, связываясь со словесным мышлением, становится как бы все более абстрактным. Поэтому у взрослого человека при поражении правого и левого полушарий мозга обнаруживаются определенные различия в болезненных, психопатологических проявлениях, связанных с чувством собственно "я".

Еще более четверти века назад видный советский психиатр А. С. Шмарьян, изучавший психические изменения при поражениях опухолями различных областей мозга, указывал, что при страдании правого полушария (его височной доли) наблюдаются более простые формы нарушения индивидуального сознания в виде сновидного его изменения, явлений дереализации и деперсонализации (окружающее кажется нереальным, неестественным, словно во сне, странным и необычным представляется и собственное "я"), в то время как при поражении левого больше страдают сложные его функции - так называемые актуальные (нарушается знание о "я").

Указанные закономерности в изменениях чувства "я" в зависимости от выключения или раздражения правого или левого полушария наблюдаются у подавляющего большинства людей, но не у всех. Как мы уже знаем, у левшей, например, бывает все наоборот: ведь формирование двух систем "я" у них происходит иначе, чем у правшей. Кроме того, есть немалое число людей, именуемых амбидекстрами, у которых обе руки практически одинаковы в функциональном отношении. Речевые зоны у них формируются однотипно как слева, так и справа (поэтому, между прочим, при инсульте речь у таких людей может почти не страдать). У амбидекстров и формирование систем "я" в обоих полушариях продолжается в течение всей жизни по единому типу. То же наблюдается и у тех немногих людей, у кого большая спайка мозга отсутствует от рождения. Это тоже люди как бы с универсальными обоими полушариями.

Однако научная строгость принуждает нас отметить следующее. Исследования с раздельным функционированием полушарий мозга оказались настолько интересными, настолько увлекли многих ученых, что кое в чем, увы, стало теряться чувство меры. Слишком уж резко стали делить психические функции на лево- и правополушарные. А между тем единство мозга у человека, несмотря на двухполушарность его, предполагает и единство в его функционировании. Поэтому важнейшие наши психические функции все же обеспечиваются совместной деятельностью обоих полушарий.

Возьмем, например, те же музыкальные способности: хотя чувство мелодии связано с правым полушарием, такие элементы музыки, как ритм, смысловое содержание, обеспечиваются левым. Это подтверждают результаты исследований ученого Б. Шанона из Иерусалимского университета, показавшего, что у профессиональных музыкантов достаточно сложные музыкальные задачи выполняются на основе деятельности главным образом левого полушария. Музыкант использует не только конкретно-образные, но и структурно-понятийные представления о звуках, а это уже требует аналитических способностей именно левого полушария.

Так и чувство "я" - его полноценность, полновесность обеспечиваются одновременным функционированием обоих полушарий. И хотя в наблюдениях М. Газзаниги и Р. Сперри и отмечалось как бы раздвоение познавательных и эмоциональных сфер у больных с расщепленным мозгом, а иной раз как бы даже независимое поведение полушарий, это тем не менее кардинально не сказывалось на единстве основ их психики, глубинном единстве "я".

Теперь еще об очень важных механизмах, связанных с чувством "я" - о механизмах памяти. Когда вечером человек глубоко засыпает, а на следующее утро просыпается - он снова ощущает свое прежнее "я", существование которого словно бы и не прерывалось. То же самое наблюдается и после обморока или сотрясения мозга. Несмотря на все такие "антракты", чувство единого непрерывного индивидуального "я" полностью сохраняется. Чем это обеспечивается?

Во-первых, теми чрезвычайно устойчивыми первичными механизмами "я", которые сформировались в ранние периоды нашей жизни и о которых мы уже говорили. Вот что писал об этом наш знаменитый хирург Н. И. Пирогов в своем "Дневнике старого врача" в 1879 году: "Роясь в архиве своей памяти на старости лет, нас поражает, прежде всего, необъяснимое тождество и цельность нашего я. Мы ясно ощущаем, что мы уже не те, чем мы были в детстве, и в то же время мы не менее ясно ощущаем, что наше я осталось в нас или при нас с того самого момента, как мы начали помнить, до сегодня, и знаем наверное, что оно же останется и до последнего вздоха, если столько не умрем в беспамятстве или в доме умалишенных". Во-вторых, непрерывное существование индивидуального "я" обеспечивается механизмами "текущей" памяти. Все происходящее с нами в течение жизни записывается в памяти и словно нанизывается на основной стержень нашего "я".

 Мое сознание - нитка, на которой
 Нанизаны мгновенья: оборвется -
 Жемчужины рассыплются...
 И ожерелью времени - конец!

М. Волошин

Без памяти человек не может быть тем индивидуумом, которым был вчера, позавчера, 10, 20 лет назад. И снова слово Д. Гранину: "Из кирпичиков памяти складывается индивидуальность. Обращение к памяти, к своему прошлому - это восстановление своего "я". И чем дальше уходишь во мглу прошлого, туда, к детству, тем лучше ощущаешь себя".

Лишить человека памяти - значит лишить его главного, что есть в нашем человеческом "я", лишить его сокровенной сущности. Человек без памяти теряет свою индивидуальность, превращается в некое "аморфное" безликое существо. В романе Чингиза Айтматова "И дольше века длится день" рассказано о таких людях - манкуртах, которых, по преданию, кочевники жуаньжуаны превращали в своих безвольных рабов именно путем лишения памяти. В результате такого духовного оскопления манкурты забывали все - свое происхождение, родословную, само имя свое. И, подталкиваемые извне, могли совершить самое страшное преступление - поднять руку на мать, их родившую...

Интересно, что в тех записях, которые хранятся в нашей памяти, при попытках их воссоздания, как и в грамофонной пластинке, обнаруживается направленность времени только по одному вектору - лишь вперед. Так в наблюдениях У. Пенфилда при раздражении височной доли мозга (а именно она ответственна за фиксацию событий в механизмах долговременной памяти) любое возникшее перед внутренним взором событие из прошлого начинает течь только вперед. И если вы повторите раздражение и вызовете то же событие, и если оно начнется с другого момента, с другой отправной точки - то все равно потечет только вперед. Таков закон однонаправленности времени...

Раз уж мы упомянули об исследованиях У. Пенфилда, стоит, пожалуй, добавить вот еще что. Свои операции У. Пенфилд производил под местным обезболиванием, так что сознание больного оставалось полностью сохранным, и хирург находился в постоянном контакте с оперируемым. Обнаружилось, что хотя у больного при раздражении мозга из памяти извлекались те или другие события и он испытывал какую-то двойственность своего положения, так как был одновременно и в той, воссоздаваемой памятью обстановке и ситуации, и сегодня здесь на операционном столе, все же и при этом чувство единого "я" у него резко не страдало. Это еще раз подтверждает важнейшее, главенствующее значение глубинных структур нашего "я" для его единства.